Вторая страничка проекта «Родня»

Представляю вам электронную версию письма Куркова Дмитрия Дмитриевича.

В настоящем письме хочу коротко рассказать, как я стал преступником и какое я получил наказание. Старшее поколение помнит, как в 40-х годах согласно Указа Пленума Верховного совета СССР от 26 февраля 1940 года судили рабочих за опоздание на работу свыше 20 минут. Суд был скорый, но до дикости жесток и несправедлив. Согласно этого указа меня тоже судили. Судили за опоздание в ночную смену на 43 минуты. Работал я тогда машинистом – турбинистом на ЯрГРЭС, жил в общежитии в комнате 8 человек. В тот злопамятный день, отработав в дневную смену, через 8 часов я должен был с 00 часов снова идти на работу. Наказав товарищам, чтобы меня разбудили в 23 часа, я прилег отдохнуть. Получилось так, что меня не разбудили, и я опоздал на вахту на 43 минуты. Совершил подсудное преступление. На другой же день меня судили и присудили к вычету 25% зарплаты на 6 месяцев. Это было бы полбеды, но меня сразу же лишили безаварийных и за выслугу лет, то есть ещё 30-40%. Мою собственную шкуру кок-то забыли содрать, но в зарплате ободрали что липку.

К тому времени я имел 14 лет рабочего стажа, 9 похвальных грамот за учебу, за строительство резинокомбината в Ярославле и ХЭС на Дальнем востоке. Отовсюду где работал, хорошие характеристики. С полгода как на Яр ГРЭС на отлично закончил 3-х годичную школу мастеров соц. труда.

Был женат, имел детей, водку никогда не пил и не пью. Был хорошо подготовленным машинистом. Один мой не умышленный поступок и все пошло прахом. Ущерба я не нанес ни на грош. На другой же день сменил машиниста на час раньше.

Суд продолжался 2-3 минуты, судили быстрее, чем пекут блины. В свою защиту я не мог выставить свидетелей – ребят меня не разбудивших. Я захватил грамоты, характеристики показать судье, что не такой уж я матерый преступник. Судья даже не взглянул. Такая была спешка.

Я уже тогда знал, что рабочие в подобной ситуации шли на всевозможные хитрости: рвали зубы, наносили себе травмы. Я знал, что одна гражданка плеснула себе на ногу кипяток, бюллетенила, зато суда миновала. Я надеялся на свои грамоты, характеристики и жестоко ошибся. Униженный и оскорбленный я продолжал работать машинистом; в тяжелое материальное положение попала моя жена, семья, так как получать сразу стал на половину меньше.

Личные невзгоды заслонила тогда одна большая беда, нависшая над Родиной. На нас напали фашисты. Шла отечественная война. Все мои товарищи и три мои младшие брата были на фронте. Я имел бронь, но в душе чувствовал угрызение совести. А когда бывал в деревне у жены, было просто стыдно перед народом, что я околачивался в тылу. Ко мне всегда ставили студентов-практикантов и тех, кого вновь обучали на машиниста. И вот подготовив себе смену, я пошел в военкомат с просьбой предоставить мне право защищать Родину. Было это в конце ноября 1942 года. Меня выслушали, записали номер цехового телефона, где я работал. Ждать пришлось недолго. 5-го декабря мне позвонили в цех из Военкомата – явится для отправления в часть. Так я оказался в составе 10-й воздушно-десантной гвардейской стрелковой дивизии. Дивизия наша вела большие действия на северно-западном фронте. В бою под Старой Руссой 20 августа 1943 года я был тяжело ранен, истекал кровью. На моё счастье возле меня оказался командир танкистов подполковник Дмитриев. Он меня спас, представил к награде, именно подполковнику Дмитриеву я обязан, что жив. Госпиталь, ампутация ноги, вливание 3 литров донорской крови тоже помогли мне выжить.

Совесть моя чиста, я не просидел воину в тылу, отдал свой гражданский долг Родине. Трое моих братьев погибли. Став инвалидом, я лишился самого большого удовольствия в жизни – трудится, как прежде. Правда, я 22 года отработал в колхозе. Но этот труд, труд, замешанный на муках, да и плата 300 гр. Зерно отходов, денег ни гроша. Семья росла, и мы часто голодовали. Пенсию получали с той урезанной зарплаты, что я получал после суда.

После 24 съезда партии ждал, как и обещали, пенсию прибавят на 33%, и прибавили 5 рублей. Часто говорят, что ни кто не забыт – ничто не забыто. Для меня это звучит насмешкой.

С энтузиазмом отработал 15 лет и за 43 минуты все пошло прахом. Забыто, как я с 1928 по 1932г.г. учился и работал на строительстве резинокомбината в ударной бригаде, а, сколько я нёс нагрузок по линии постройкома, комсомола, сколько отработано субботников в самых трудных участках комсомола, я был и пионервожатым и секретарем ячейки – забыто.

Как в 1932 году одним из первых в школе строй уча изъявил желание поехать на ДВК, не за длинным рублем. В труднейших условиях, в ударной бригаде проработал на стройке ХЭС три года. Сколько я нес нагрузок, а, сколько было субботников. За ударную работу тогда ордена не давали, - обычная награда почетная грамота. Трудности и лишения на Дальнем Востоке были столь велики, что для меня, как и для Павки Корчагина они закончились больницей – инвалидностью в 1935-36г.г.

Забыто, как я едва оправившись от болезни и инвалидности с новой энергией стал работать на ЯрГРЭС. Работал и одновременно на отлично закончил 3-х годичную школу мастеров. Получив хорошую теоретическую подготовку, имел реальную возможность получить и среднетехническое образование без отрыва от производства.

И одно только не забыто, что имел я неумышленный проступок, опоздал на вахту на 43 минуты. Это хорошо помнится. Это чувствую я с каждым приносом пенсии.

Мне известно, что машинист-турбинист уходя на пенсию, в 55 лет получает 100-120 рублей. Мне, такому же машинисту, только искалеченному на фронте, с последней прибавкой детям 70 рублей.

Вот до какого абсурда и нелепости доходит. Ах, ты на фронте был, вот тебе в наказание меньшая пенсия, чем твоим коллегам. Они целы и невредимы, и получать должны больше вдвое. Сиди бы я, в тылу прикрывшись бронью – был цел, невредим и пенсию хорошую получал. Вот вам ничто не забыто.

Мой сын, придя из армии в 1971 году, пошёл по моим стопам, тоже работает машинистом-турбинистом и получает 190-170 рублей. Мне же машинисту со стажем, закончившему 3-х годичную школу мастеров пенсию исчисляют с зарплаты в 53 рубля.

К Даниловскому рай собесу у меня нет претензий, они больше ничего сделать не могут. Я знаю, что была амнистия уголовным преступникам, простили изменников родины, власовцев, полицаев. И только за преступление по Указу от 26 февраля 1940 года простить не могут. Вот вам никто не забыт.

В настоящем письме хочу обратить внимание на вопиющую несправедливость по отношению к себе. Просьба моя справедлива и скромна. Пора амнистировать и меня за 43 минуты и платить пенсию как машинисту-турбинисту, рабочему высокой квалификации, кем я и работал до ухода на фронт.

На торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ, посвященном 50-летию комсомола Л.И. Брежнева слова: (мне особенно запомнились) «мы никогда не забудем комсомольцев 30-х годов, когда они лопатами рыли котлованы, ночами трамбовали бетон». Но это в ту пору естественная и не самая трудная работа. Мне приходилось на Дальнем Востоке часто выгружать из вагонов цемент, известь навалом, потом по 2-3 недели кашлять кровью. Рыли котлованы в грунте на 5-6 метров ниже уровня Амура, по колено, по пояс в ледяной Амурской воде, кувалдами долбили щебень, разгружали вагоны и баржи. Кранов не было, всю арматуру заготавливали и носили на плечах. Как бы трудно не было, как бы не устал нигде не получишь лишних 100 грамм хлеба или тарелки супа. Жили и трудились, не считаясь с трудностями на одном энтузиазме. За то, когда после 3-х лет работы я поехал в свой отпуск домой, в дороге, в поезде жестоко заболел ревматизмом и воспалением роговой оболочки глаз. С поезда попал на 3 месяца в больницу и 1935-36 г.г. был на инвалидности. И это в свои 22 года. Отразилась на здоровье холодная Амурская вода в которой мы работали, отсутствие спецодежды, охраны труда. А сколько отработано субботников. Работал на износ и заработал судимость за 43 минуты опоздания, и пожизненное наказание.

P.S. Электронная версия письма Куркова Дмитрия Дмитриевича. Переведено в электронный вид и рецензировано Терентьевым Евгением Владимировичем. Запрещается тиражирование и опубликование во всех средствах массовой информации без согласования и разрешения владельца электронной версии письма: Терентьева Евгения Владимировича.

Страницы: 1, 2, 3, 4 

Погода в нашем  городе: